В патриархальной русской семье существовало особенное уважение к женщине-матери, тогда как мужья и отцы часто выглядели несамостоятельными и слабыми, а их мужественность проявлялась в пьянстве, бесшабашной удали или драках.
Дворянский Кодекс чести XIX века, на котором держался канон мужественности, обязывал мужчину быть верным царю и отечеству, предполагал корпоративную честь и воинскую доблесть, но ничего не говорил о личной ответственности, предприимчивости, рациональном расчете и мужском достоинстве.
Беспомощный
Гипертрофированный русский романтизм вырос на вышеперечисленных постулатах. В эгоцентрике русского романтизма женщинам отводилось мало места. Мужские размышления о своей роли в обществе облегчались исключительно мужским товариществом в ложе или бокале .
С детства и до последних дней жизни мужчина в Советском Союзе чувствовал себя ущемленным, зависимым социально и сексуально. Социальная несвобода начиналась в родительской семье. В воспитании каждого пятого ребенка в стране мужчины не принимали участия.
В семьях, где отец или отчим был, их авторитеты были небольшими, чем роль и авторитет матери. В детских садах и в школе основными властными фигурами являлись женщины.
Мальчики и юноши отыскивали отдушину только в неформальных уличных компаниях. Молодой мужчина после женитьбы имел дело с заботливой, любящей, но часто властной женой, которая, как когда-то его мама, лучше него самого знала, как вести семейный бюджет и что нужно для дома.
Мужской институт
В общественно-политической жизни мужчину контролировала властная «материнская» забота КПСС. Армия была одним единственным социальным мужским институтом. Служба в армии почиталось, так как без прохождения срочной военной службы нельзя было стать «настоящим мужчиной».
Советский стиль социализации мужчин, который был несовместим ни с персональным человеческим достоинством, ни с патриархальной моделью мужественности, не способствовал формированию у мужчин образа вождя и защитника.
Потому слабый и несамостоятельный мужчина мог почувствовать себя значимым только в сугубо мужском коллективе.
Мужественность по социалистическому типу, которая реализовалась через служение державе, после развала коммунистической системы стала почти невыполнимой.
Постсоветский вариант несостоявшейся мужественности связан не только с экономическим проблемами, но и с дефицитом альтернативных вариантов законного сценария мужественности.
Ковбой
Разваленная советская экономика, сделавшая жизнь «по закону» почти неосуществимой и побудившая многих молодых мужчин пополнить криминальные структуры и научиться жить тюремным понятиям, содействовал дальнейшей популяризации стереотипа агрессивной супермужественности.
В начале нулевых появляются новые хозяева жизни, вошедшие в экономику страны представители силовых структур, бизнесмены совершенно не хотят возвращаться в советское и постсоветское прошлое, и начинают модернизировать жизнь, в первую очередь со своего внешнего вида.
Этот «суворовский переход с дикого Востока на дикий Запад огородами, минуя первоисточники цивилизации», первым изобразил Виктор Ерофеев.
«Вместо созерцательного придурка Иванушки-дурачка в современном российском мужском фольклоре занимает «бандит-активист, который не ждет милости от природы», а, сколотив состояние, сразу же дает своим детям европейское образование.
Это не примитивный мужик, который принадлежит к низшему сословию, даже если разъезжает на джипе, а мужик, который встает с карачек и путем обретения индивидуальности начинает превращаться в мужчину.
Он меняет пятерню на расческу, броневик на парфюм, мат на английский, партбилет на перстень, коммуналку на вертолет».
Если Вам понравилась статья, поделитесь ею с друзьями.